Разговор о визите Владимира Путина в Японию необходим предварить вот каким наблюдением: характерной чертой нынешней внешней политики Кремля является ее максимальная закрытость от населения страны. Более того, российская власть стремится не допустить никаких серьезных общественных дискуссий по внешнеполитической проблематике.
Псевдодискуссии на псевдоаналитических телевизионных «ток-шоу» сводятся, по большому счету, к вдалбливанию в общественное сознание трех незатейливых постулатов:
— во-первых, политика России на международной арене — единственно правильная, и ее поддерживают все «люди доброй воли»;
— во-вторых, абсолютное большинство зарубежных стран стремится к сотрудничеству с Москвой, но этому мешает Вашингтон и некие закулисные антироссийские силы;
— И, наконец, в-третьих, по списку, но не по важности. Мы, граждане России, не располагаем той информацией, которую имеет Президент. Поэтому не нам критиковать его внешнеполитический курс, в конце концов — это непатриотично и играет на руку нашим геополитическим противникам.
В итоге, формирование политики России как в целом на международной арене, так и в отношениях с отдельными странами оказалось узурпировано узким кругом лиц, которые не только не в состоянии сформулировать интересы страны в тех или иных регионах мира, но и абсолютно некомпетентны в специфике международных отношений. А приближенные к власти эксперты давно уже превратились в интеллектуальную обслугу, лихо умеющую угождать, но до дрожи в коленках боящуюся предлагать. Как результат — провалы «концепций и стратегий» (вспомним хотя бы судьбу «мягкой силы на постсоветском пространстве» и «поворота на восток»), грубейшие ошибки и регулярные конфузы. Впрочем, и здесь нашелся выход — всегда можно обвинить вчерашних «друзей» в том, что они коварно «всадили нож в спину».
Словом, выведя свою внешнюю политику из зоны публичного обсуждения, часть российской правящей верхушки поселилась в мире иллюзий, совершенно неадекватно воспринимая международную ситуацию и своих иностранных партнеров. А другая — научилась ловко этим пользоваться, решая свои узкокорыстные интересы. В японском вояже Владимира Путина этот диагноз — неадекватность восприятия окружающего мира и алчности в ущерб национальным интересам России — проявился как нельзя отчетливо.
ОБ «ЭКОНОМИЧЕСКОМ ПРОРЫВЕ»
Официальные масс-медиа и околокремлевские эксперты, с одной стороны — стремясь представить поездку Путина как очередную «победу», а с другой — избежать неприятного разговора о Курилах, акцентируют внимание публики на двух аспектах:
Первый: подписанный в ходе визита «большой пакет экономических документов, хотя его надо внимательно исследовать — это успех. Еще успех, и… настоящий прорыв — это то, что президенту России этим визитом удалось прорвать экономическую блокаду, которая была объявлена по сути «Большой семеркой».
Второй: премьер Японии Абэ сначала посетил Россию, а затем принял у себя Путина вопреки позиции Вашингтона, который, дескать, весьма недоволен наметившимся «потеплением» в отношениях между Токио и Москвой.
И то, и другое — миф, но давайте по порядку.
По прибытии в Токио Путин заявил, что «экономики России и Японии взаимодополняемы и практически лишены конкурентных противоречий». Что является сущей правдой, поскольку с советских времен основным предметом нашего экспорта в «страну восходящего солнца» было сырье, а предметом импорта — станки, высокотехнологичное оборудование, электроника, автомобили и т. п. Какие уж здесь конкурентные противоречия?
Что же тогда является мифом? Утверждение о некоей экономической блокаде, в которой участвует Япония. И уж полным враньем является то, что препятствием к развитию экономического сотрудничества между нашими странами являются какие-то идеологические расхождения, а тем более — «проблема Курил».
Начнем с того, что если в 1957 г. общая сумма товарооборота между СССР и Японией составляла всего 21,6 млн. долларов, то в следующем году эта сумма удвоилась.
К 1970 году объем взаимных поставок достиг 652 млн рублей, то есть — возрос по сравнению с 1958 в 19 раз. В период с 1966 по 1980 г. товарооборот между нашими странами практически удваивался каждые 5 лет, достигнув рекордного уровня 3 682 миллиона рублей в 1982 году. В 1988 г. СССР занимал 17-е место в экспорте Японии и 18-е место в ее импорте; соответственно Япония занимала 11-е место во внешнеторговом обороте СССР и вышла на 3-е место по этому показателю среди капиталистических стран, вслед за ФРГ и Финляндией. Напомню, это был период «холодной войны» и позиция Москвы в вопросе принадлежности Курил была предельно однозначной.
Как обстоит дело в 2000-х — видно из приведенной ниже таблицы 1.
Таблица 1. Динамика товарооборота между Россией и Японией (в млн. долл. США)
Добавлю, что в январе—сентябре этого года объем товарооборота между Японией и Россией продолжил свое падение и составил $11,5 миллиардов долларов.
Для меня совершенно очевидно, что объем двухстороннего товарооборота как 50 лет назад, так и сегодня не зависит напрямую ни от каких-то «блокад», ни от вопроса принадлежности Курил. Решающим фактором здесь является экономическая конъюнктура. У России нет товара, являющегося для Японии уникальным, таким, который не могли бы предложить другие. (См. рис. 1)
Рис. 1. Товарная структура российского экспорта в Японию в 2015 г.
Российские власти не могут предложить иностранным (в том числе — и японским) инвесторам сколько-нибудь максимально привлекательных проектов (как, замечу, и для других бизнесменов из Восточной Азии, но это тема отдельного разговора). При чем здесь Курилы, «санкции», «экономические прорывы»? К суровой реальности геоэкономики этот миф не имеет никакого отношения.
Кстати, о совершенном в Токио «прорыве». Масс-медиа проинформировали о подписании целых 68 документов, из которых 56 пришлось на договоренности между компаниями и организациями. Но большая часть из них — не что-то конкретное, а лишь меморандумы о взаимопонимании, которые, зачастую стоят не дороже той бумаги, на которой они напечатаны.
Достаточно реальным можно считать лишь то, что Японский банк для международного сотрудничества (JBIC) заключил соглашение с «Ямал СПГ» об открытии кредитной линии на сумму 200 миллионов евро в рамках проектного финансирования (российская сторона просила 400 миллионов), корпорация Mitsui («Мицуи») согласилась рассмотреть вопрос о приобретении 10% акций российской фармацевтической группы компаний «Р-Фарм», а уже упоминавшийся JBIC и Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) договорились создать совместный инвестиционный фонд общим объемом $1 млрд. Да, еще Газпром получит синдицированный кредит в €800 миллионов от консорциума японских банков во главе с Sumitomo Mitsui.
Поэтому нужно говорить не об экономическом прорыве, а о судорожном поиске кредитов для находящейся в глубоком кризисе российской экономики. Кремль вышел на эти переговоры в качестве просителя, чем японская сторона не преминула воспользоваться.
О «САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ» ЯПОНСКОГО ПРЕМЬЕРА И «ПОВОРОТЕ К РОССИИ» В ТОКИО
Столь же несостоятельными являются и утверждения о том, что Абэ и японские элиты, затеяв переговоры с Путиным, действуют без оглядки на Вашингтон. Все обстоит с точностью до наоборот. Только околокремлевские мечтатели могут тешить себя иллюзией о том, что отношения Москвы и Токио зависят только от них самих. В действительности же, линию поведения Японии в отношении российского руководства определяет совместная американо-японская стратегия «сдерживания Китая», сторонниками которой являются и Барак Обама, и Дональд Трамп. И в решении этой задачи отдаление Москвы от Пекина играет огромную роль.
Японские политики и эксперты не скрывают, что одним из приоритетов внешней политики страны является предотвращение возникновения российско-китайского блока. Сегодня Москва откровенно раздражена тем, что Китай в определенной степени, соблюдает антироссийские санкции, что он отказывается однозначно признать Крым российской территорией, использует сложное экономическое положение России для снижения цен на нефть и газ — словом, претензий у Кремля к Пекину много. Поэтому в Токио вполне обоснованно предположили, что наступил весьма выгодный момент — в обмен на обещания инвестиций и кредитов добиться исправления «китайского уклона» Москвы (отчасти преувеличенного, но это уже проблема японцев). А заодно — и решить «проблему Курил».
Поэтому говорить о некоей отличной от Вашингтона позиции Японии в отношении России — откровенная глупость. Как и разговоры о «повороте Токио к Москве». Нет никакого поворота — есть тонкая игра, в которую Кремль вляпался не особо отдавая себе отчета о величине ставок. А если какой поворот и произошел, то только в тактике решения Японией «проблемы северных территорий».
«Безоговорочный возврат четырех островов был лозунгом времен холодной войны», — заметил в интервью «Нью-Йорк Таймс» один из ведущих специалистов в области российско-японских отношений профессор Нобуо Симотомаи (Nobuo Shimotomai) из университета Хосэй (Токио) — «Спустя 60 лет нам нужен новый подход к Москве. Это может быть какой-то общий суверенитет [над островами]».
Примечательно, что идею совместного хозяйственного освоения Южных Курил Россия продвигала не один год, однако Япония традиционно отказывалась. Поскольку, по мнению Токио, разрешать японским компаниям инвестировать в оккупированные Москвой «северные территории» означало бы косвенное признание российского суверенитета над спорными землями. Теперь же подход поменялся. Экономическое присутствие позволит закрепиться на островах, а там — видно будет.
Принципиальным для Токио сейчас, после того как Путин приоткрыл им дверь на Курилы, является выработка особого налогово-правового режима для этой территории, режима, который «размыл» бы российский суверенитет. Японская сторона будет лоббировать принятие в Токио и Москве таких законов, которые позволят вести совместную деятельность на Курилах не на основании общего права, а согласно этим специальным актам. Причем, уже сегодня японские бизнесмены как условие реализации подписанных соглашений требуют создания таких условий, которые минимизировали бы их общение с российскими чиновниками. И в московских властных кабинетах уже — пусть пока крадучись — начала гулять идея вообще создать совместную с японцами управляющую компанию, этакую «Ост-Индскую 2.0».
Для России важно сохранить лицо, и в Токио предложили Путину весьма щадящие его имидж «национального лидера и государственника» условия: «совместная хозяйственная деятельность» не означает утраты российского суверенитета, японские инвесторы создадут дополнительные рабочие места, да и Китай, убоявшись хитрых российских ходов, станет более отзывчив к запросам Кремля.
Проблема лишь в том, что в среднесрочной перспективе это приведет к фактической утрате островов. В мирной конкуренции за владение островами с экономически более активной и финансово несравнимо более мощной Японией у России нет никаких шансов. Но так ли уж данное обстоятельство беспокоит нынешнюю российскую элиту? Что, Путин потребовал в Токио отказаться от японской декларации 2009 года, провозгласившей суверенитет над островами? Добился выхода Японии из санкционного режима в отношении России? Токио согласилось изменить свою позицию в отношении принадлежности Крыма? Пересмотрено соглашение ельцинских времен, согласно которому японские рыбаки могут вести лов даже не в 200-мильной экономической зоне России, а в ее территориальных водах?
Ничего этого не было и в помине. Пресловутая «твердость» президента куда-то исчезла. Что, в общем-то, вполне объяснимо — нужны деньги, много, срочно, нужно заткнуть дыры от деятельности «эффективных менеджеров» — тут уж не до амбиций и не до национальных интересов. Механизм «мягкой сдачи Курил» запущен.
А МЕЖДУ ТЕМ…
Жители Курильских островов пришли в шок, когда им сообщили, что с 1 января 2017‑го перелет с Курил до Большой земли подорожает аж в три раза… Фактически это означает, что острова реально отрежут от России, причем безо всякой передачи их Японии.
«Такое впечатление, что нас специально выживают с родины», — наперебой жалуются местные жители… («Курилы отрежут от России без всякой Японии» (Московский комсомолец, № 27282 от 17 декабря 2016).
Игорь Николаевич ПАНКРАТЕНКО,
востоковед, доктор исторических наук
Источник
| 
