Оказывается, реформа РАН, разрушившая отечественную науку, — это была не реформа, а так, тренировка, «нулевой этап». А вот теперь-то всё и начнется по-настоящему!

Световые и научные шоу, интерактивные выставки, прямой эфир с МКС, ЦЕРН и Антарктической станцией, беседы с роботами — чего только не предлагают на юбилейном X Фестивале науки в Москве NAUKA 0+. Это понятно: научный праздник рассчитан на молодежь, его цель — развлекая, «увлечь наукой детей, подростков и студентов», как сказано в программе Фестиваля.

Анонсируя молодежное мероприятие, министр образования и науки Дмитрий Ливанов, тем не менее счел нужным обнародовать «Основные показатели научных исследований в Российской Федерации». А потому можно предположить, что фестиваль — не только игра в науку, но в каком-то смысле демонстрация ее состояния в России и мире.

Данные главы Минобразования должны внушать оптимизм — на 10% выросло количество публикаций российских ученых в зарубежных научных журналах и, как подчеркнул министр, «прирост обгоняет мировой». Затраты на науку достигли максимума за последние пять лет — 1,19% от ВВП. А главное — к 2014 году впервые за 15 лет в стране увеличилось число исследователей. Правда, наблюдалось это в основном «в секторе высшего образования — 97% от общего прироста», а в научных учреждениях «произошло высвобождение исследователей в наиболее «результативных» возрастах от 40 до 59 лет (-18,7 тыс. чел)».

ИА REGNUM спросило Дмитрия Ливанова: Как это объяснить? Почему из науки, судя по Вашим данным, уходят специалисты? И какая наука нужна сегодня России?

«В отношении кадровой тенденции, действительно, это то, что прослеживается на статистических данных, — отметил министр, — когорта исследователей в наиболее продуктивном возрасте, включая молодежь, расширяется в университетском секторе, а в том, что касается академической науки, происходит сокращение числа исследователей в самом продуктивном возрасте. Это результат двух десятилетий деградации, которое фактически происходило управленчески и кадрово в системе Российской Академии наук. С другой стороны, это означает все более высокую привлекательность университетов как места для работы талантливых, дееспособных ученых — и молодых, и зрелых. Это говорит о том, что те преобразования, которые начаты в академическом секторе два года назад подписанием Закона президентом России были своевременны».

По словам Дмитрия Ливанова, двух лет реформирования не хватило, чтобы переломить негативные тенденции, которые формировались в течение многих лет. Однако напрашивается вопрос, а не стал ли этот отток «живой научной силы» результатом как раз такого «перелома», а точнее — активного лоббирования вузовской науки, выделения средств на ее развитие в ущерб науке академической. Другими словами, может быть, дело в тенденциях не 20-летнего прошлого, а двухлетнего настоящего — времени, которое прошло с момента вступления в силу ФЗ № 253 о Российской академии наук?

Ученые РАН, правда, сетуют, что потеряли два года на реформирование Академии. А министр образования и науки сообщает:

«Фактически сейчас проведен даже не первый, а нулевой этап изменений — изменение административного механизма, изменение подчинения институтов. Эти изменения не затронули самые важные механизмы — управления финансированием научных организаций. В ближайшее время предстоит перейти к этому, более сложному, но и более важному этапу преобразований».

Суть этих преобразований ученых РАН пугает: грантовое финансирование при отсутствии базового. Что означает буквально следующее — «кто не успел, тот опоздал». Кто не смог доказать в Минобразования или ФАНО свое первенство и перспективность — тот не получит ни копейки, а значит, должен покинуть научное поприще.

«Самое главное — передать тем исследователям, тем ученым, которые работают на высоком уровне, права принятия ключевых решений в сфере науки, управления, выбора тематик и соответствующие финансовые ресурсы, — подчеркнул министр, не уточнив, кто конкретно этот уровень будет определять — Минобразования, ФАНО или кто-то еще — то есть сделать так, чтобы система финансирования была ориентирована на результат и давала больше ресурсов в руки тех ученых, которые могут и готовы работать на высоком международном уровне».

На Круглом столе «Какая наука нужна России?», который на днях прошел в ИА REGNUM, его участники подчеркивали: при таком обилии управляющих структур, как у семи нянек, дитя получится без глазу. Именно поэтому ученые нередко вспоминают небезызвестный ГКНТ (Госкомитет по науке и технологиям бывшего СССР) — единый орган, который определял научно-техническую политику страны. И вот что ответил Дмитрий Ливанов на вопрос ИА REGNUM об управлении наукой, а, точнее, раздробленности этого самого управления между Министерством, ФАНО, госкорпорациями, ГНЦ и т.п.

«Что касается механизмов управления наукой в целом, то наука — такая область, которой нельзя управлять из единого центра, — убежден Дмитрий Ливанов. — Здесь нам придется использовать распределенную, сетевую систему управления, потому что наукой занимаются и НИИ, и университеты, и промышленные компании — централизовать все, как это было в Советском Союзе в условиях плановой экономики и централизации абсолютно всего, невозможно, да и не нужно. Во всем мире наука управляется сетевым образом — через систему научных фондов, научных организаций, сообществом ученых, которые участвуют через механизмы самоуправления. Эту современную систему управления наукой нам и предстоит создать в полном объеме».

Остается вопрос — если за два года пройден «нулевой этап реформы» и еще предстоит создать «систему управления наукой», то что же произошло с РАН за два года реформы?

Елена КОВАЧИЧ

Источник: "Регнум"